Ирвин Пенн - последний классик

В Нью-Йорке в возрасте 92 лет умер Ирвин Пенн — легендарный фотограф. XX века, внесший колоссальный вклад не только в канон фэшн-съемки, но и в наши представления о том, что такое фотография. Его самые знаменитые портреты, а также ряд ранее не показывавшихся работ можно будет увидеть на выставке в лондонской Национальной портретной галерее.

Текст: Виктория Мусвик. Фото: Ирвин Пенн

Harlequin Dress
(Lisa Fonssagrives-Penn), New York, 1950
by Irving Penn
Courtesy of The Irving Penn Foundation
© Condé Nast Publications, Inc

Они уходят друг за другом. Он ушел последним

Сначала, в январе 2004-го, погиб Хельмут Ньютон: разбился на кадиллаке неподалеку от голливудского Сансет-бульвара. Затем, в октябре 2004-го, прямо во время съемок избирательной кампании для «Нью-Йоркера» — фотограф, чье имя всегда упоминалось рядом с именем Пенна, его вечный соперник-двойник Ричард Аведон. Можно еще вспомнить, что в августе того же, ставшего трагическим для мировой фотографии 2004 года ушел Анри Картье-Брессон. Теперь, пять лет спустя, мы потеряли Ирвина Пенна.

Пенна называют одним из создателей модной фотографии XX века. Он был — и это безусловно — богат, знаменит и обласкан славой. Самые известные работы: портреты, рекламная и фэшн-съемка, иллюстрации к статьям о косметике и еде — были созданы им для журнала Vogue. С ним Пенн сотрудничал более 50 лет. Одних только обложек за его авторством время вышло более 160. Сам стиль жизни этого замкнутого, холодноватого и элегантного человека, женатого на модели Лизе Фонсагривс, одержимо работавшего в своей студии и практически никогда не дававшего интервью, стал символом мира глянцевой фотографии, да и индустрии в целом. И все же Пенн прославился не только как классик фэшн — он внес значительный вклад в существующую в нашей голове странную и якобы естественную конструкцию знания о том, что, собственно, такое «фотография вообще».

Ирвин Пенн родился в 1917 году, окончил знаменитую Philadelphia Museum School of Art, где учился у Алексея Бродовича. Этот корифей дизайна и арт-директор журнала Harper’s Bazaar (кстати, единственный, кому позволял кадрировать свои снимки Картье-Брессон) взял талантливого студента своим ассистентом. Чуть позже его приметил вечный соперник Бродовича — не менее легендарный Алекс Либерман, арт-директор медиаимперии Конде Наста. Пенн, приехавший из Мексики (туда он уехал, чтобы заниматься живописью, в которой благополучно разочаровался), принял его предложение стать дизайнером Vogue, делать обложки и придумывать идеи для штатных воговских фотографов. Но Пенну не понравилось воплощение собственных задумок другими людьми, и тогда он сам взял в руки камеру. Так 1 октября 1943 года на свет появилась обложка Vogue с чем-то вроде натюрморта из самых обычных предметов: большой сумки, шарфа с перчатками, картинки с лимонами и огромным топазом. Эта, казалось бы, простенькая, но выверенная до деталей композиция произвела своего рода революцию в мире глянцевой фотографии.

Чем были для индустрии моды тридцатые и сороковые годы прошлого века, вряд ли необходимо напоминать. Это было время становления самой идеи «глянца» в ее нынешнем, каноническом, забронзовевшем виде. И превращение Vogue из журнала о моде в энциклопедию стиля жизни произошло во многом благодаря минималистским снимкам Пенна. Его превозносили за «классические», черно-белые, лаконичные и отточенные по форме портреты celebrity (Пабло Пикассо, Марселя Дюшана, Марлен Дитрих, Трумана Капоте, Игоря Стравинского и многих-многих других) и столь же изящные, но цветные и яркие натюрморты, и за них же ругали: за «опредмечивание» людей и излишнюю теплоту к неживым предметам. Среди его достижений — создание особой манеры фэшн-съемки: модель при естественном свете, на спокойном сером фоне и без привычного отвлекающего антуража и элементов декора. Но в сущности и многие минусы нынешней фотографии моды, включая ледяной холод, которым веет от многих современных работ, странное неживое пространство, окружающее модель, практически полный разрыв с реальностью и даже сама жесткость «редакционного задания», в котором шаг влево — шаг вправо нещадно карается, — это доведенные до абсурда тенденции, начало которых было положено Пенном на уровне визуального, фотографического языка.

Этим работам часто противопоставляют художественные и этнографические эксперименты Пенна: ню 1947—1950 годов, полные женские тела без голов и стоп, напоминающие древние символы плодородия, и снимки парижских ремесленников начала пятидесятых, отдаленно напоминающие «лица XX века» Августа Зандера (но Зандер, заметим, сделал их раньше). Или, к примеру, танец, который Пенн снимал несколько десятилетий подряд, — от классического балета до разного рода экспериментов Баланчина или американского данс-театра Pilobolus. Но в том-то и дело, что жизнь Пенна не делилась на время для создания шедевров и «жалкое существование» ради куска хлеба в остальные дни и годы. И, пожалуй, даже знаменитые портреты жителей городка Куско в Андах, снятых не в естественном для них окружении, а все на том же сером фоне студии, являются лишь отголосками его «редакционных заданий», напоминающих этюды цветов снимков Лизы Фонсагривс в платьях Баленсьяги и костюме арлекина. А вот пенновские иллюстрации к какой-нибудь статейке о замороженных фруктах или о вреде холестерина смотрятся как настоящие шедевры, их не грех собрать в отдельную книгу и издать с предисловием знаменитого куратора МОМА Джона Шарковски или показать в рамках ретроспектив в вашингтонской Национальной галерее искусства или нью-йоркском музее «Метрополитен». Ведь все эти лягушачьи лапки, сыр камамбер и бифштекс с кровью — оживший авангард. «Высокое искусство» определенной эпохи, выведенное Пенном в массовое сознание и ставшее доступным каждому, подтверждает истинную, демократичную, «современную», связанную одновременно с искусством и с миром вокруг природу фотографии, но и говорит что-то о ее сильнейшем воздействии. В любом случае, старинный спор снимка и рисунка, профессионала и художника — удел посредственностей, а Ирвин Пенн — великий фотограф.

Ощущение, что эпоха завершается, связано, конечно, не только с уходом Пенна. Острое чувство разлома времен для нас, нынешних, очевидно: совсем юные фотографы уже склонны считать его «милой архаикой» или «морально устаревшим гением», в то время как тридцатилетние до сих пор вдохновляются его работами в своей профессиональной деятельности, в съемках для модных журналов или книг о вкусной и здоровой пище. Снимки Пенна кажутся полностью созвучными своему времени и поэтому выходят за его пределы. Статичность людских поз и яркая сочность предметов перекликаются с ригидностью позитивистских схемок и табличек, модернистских рассуждений о «власти машин», напоминают об отчаянных попытках постмодернизма порушить эти построения, не утонув при этом в хаосе. Нынешние авторы вроде Андреаса Гурски или гиперреалистов, столкнувших фотографию со скульптурой, выражают остросовременное уже иначе. Они идут дальше, уходя за пределы XX века, столь нарциссически замкнутого на самом себе, к эпохе возникновения фотографии и вперед в прошлое — ко времени, предшествующему тому, когда мгновение было остановлено, к ренессансным аллегориям, к средневековой эпике. Выясняется, что «фотографии вообще» не существует, что это «живое искусство» все так же реагирует на современность и меняется на наших глазах: фотоизображение становится более подвижным и расплывчато-текучим. Мы снова открываем «цвет в человеке» — в портретах начала XX века, в документальной фотографии Второй мировой и даже вспоминаем о том, что античная скульптура была ведь не белой, а раскрашенной. Тем более ценным становится наследие Ирвина Пенна, напоминающего нам об эпохе, когда мир можно было видеть предельно ясным, а мгновение — остано-вившимся.

Самые знаменитые портреты Ирвина Пенна, а также ряд ранее не показывавшихся работ можно было увидеть на выставке в лондонской Национальной портретной галерее (NPG, Irving Penn. Portraits), а менее известную серию портретов ремесленников — в лос-анджелесском «Гетти-центре» (Getty Center, Small Trades).

Irving Penn’s
Studio in Paris,
Negative: 1950;
Print: April 2000
Copyright:
© 1997 Irving Penn
Medium: Gelatin silver print
Image: 25.2 x 25.7 cm
(9 15/16 x 10 1/8 in.)
Collection: Partial gift of Irving Penn. The J. Paul Getty Museum,
Los Angeles, 2008.1.134

Обзор фоторабот Александра Гронского

Обзор фоторабот Александра Гронского

Фотохудожники11 лет назад
Пейзаж как слепок мира Александра Гронского. Родился в 1980 году в Таллине (Эстония). С 2006 года ж...
Геннадий Копосов: на взлете талант никому не подражает

Геннадий Копосов: на взлете талант никому не подражает

Фотохудожники10 лет назад
В Библии сказано: «вначале было слово»… Не цитирую дальше, поскольку было не слово, а слова. Словами...
Максимы Сергея Максимишина

Максимы Сергея Максимишина

Фотохудожники7 лет назад
Сергей Максимишин энергично ведет занятие курса фотожурналистики. Тема занятия — фотоистория о челов...
Фотограф Анатолий Гаранин: всегда немного «отстраненный и туманный»…

Фотограф Анатолий Гаранин: всегда немного «отстраненный и туманный»…

Фотохудожники10 лет назад
Анатолий Сергеевич Гаранин. Фоторепортер. Говорят, один из лучших, из сильнейших репортеров Советско...
Фотограф Ян Саудек: жизнь, любовь, смерть и другие пустяки…

Фотограф Ян Саудек: жизнь, любовь, смерть и другие пустяки…

Фотохудожники10 лет назад
В жизни Яна Саудека неоднократно происходило Чудо. Он родился в 1935 году в Праге. Но «счастливое де...
Фотороман с Владимиром Вяткиным

Фотороман с Владимиром Вяткиным

Фотохудожники7 лет назад
Мой фотороман с Володей Вяткиным начался давно. Еще в ту пору, когда я заведовала фотослужбой в журн...
Кирилл Овчинников: жизнь — непрерывная череда мгновений

Кирилл Овчинников: жизнь — непрерывная череда мгновений

Фотохудожники9 лет назад
Кирилл Овчинников — российский художник, дизайнер, журналист, профессиональный фотограф. Родился, жи...
Обзор узбекского фотоискусства: когда я снимаю, мне кажется, что я пишу стихи

Обзор узбекского фотоискусства: когда я снимаю, мне кажется, что я пишу стихи

Фотохудожники11 лет назад
Думаю, все — от любви к поэзии. Когда я снимаю, мне кажется, будто я пишу стихи, только вот в такой ...
Фотограф Август Зандер: правда со временем не тускнеет…

Фотограф Август Зандер: правда со временем не тускнеет…

Фотохудожники10 лет назад
На биеннале «Мода и стиль в фотографии» Мультимедиа Арт Музей в этом году показал знаменитого Август...
Сергей Пономарев: «Я меняюсь, меняется и моя фотография»

Сергей Пономарев: «Я меняюсь, меняется и моя фотография»

Фотохудожники11 лет назад
Сергей предпочитает обычному отдыху экстремальный, например, проехать автостопом с пленочной камерой...
Классный дедушка: Марк Марков-Гринберг - советский фотограф

Классный дедушка: Марк Марков-Гринберг - советский фотограф

Фотохудожники11 лет назад
Марк Борисович Марков-Гринберг (7 ноября 1907, Ростов-на-Дону — 1 ноября 2006, Москва) — советский ф...
Живописные натюрморты Полетт Тавормины

Живописные натюрморты Полетт Тавормины

Фотохудожники1 год назад
Полетт Тавормина родилась в 1949 году в Роквилл-центре, Нью-Йорк. Она в значительной степени фотогра...
Завораживающий  мир улиток в серии фотографий Катаржины Залужны

Завораживающий мир улиток в серии фотографий Катаржины Залужны

Фотохудожники3 года назад
Оказывается, улитки могут быть весьма фотогеничны. Серией своих работ, польский фотограф Катаржина З...
Вадим Гиппенрейтер — наше все

Вадим Гиппенрейтер — наше все

Фотохудожники11 лет назад
К Вадиму Гиппенрейтеру собиралась словно на первое свидание: волновалась, нервничала, опаздывала. Мы...
КАК СНИМАЛИ МЭТРЫ. Ева Арнольд

КАК СНИМАЛИ МЭТРЫ. Ева Арнольд

Фотохудожники8 лет назад
Ева Арнольд — первая женщина, принятая в фотоагентство «Магнум». Как фотожурналист она снимала в сам...
Ирвин Пенн - последний классик
журнал ФотоТехника

Комментарии

Отправить