Фронтовые снимки Андрея Стенина: присутствие фотографа, может быть, спасало им жизни...

Наш коллега Андрей Стенин погиб 6 августа во время военных действий на Восточной Украине. К сожалению, журналисты все чаще и чаще становятся жертвами кровопролитных конфликтов, а судьба и история Андрея Стенина обросла очень быстро спекуляциями, слухами, обвинениями. Ужасно слышать и видеть, как выворачиваются основополагающие принципы работы журналиста, как профессиональная работа выдается за пособничество террористам, документирование фактов — за жестокость, умение сопереживать — за смакование страданий. Именно поэтому так важно разобраться в этой истории, понять, каковы правила работы военного журналиста и поставить максимальное количество точек над «i». Хотя бы те, которые поставить возможно…

Текст: Мария ВАЩУК; Фото: Андрей СТЕНИН/МИА «РОССИЯ СЕГОДНЯ»

 

...Мы едем и видим расстрелянные автомобили на обочине. Еще вчера их не было. Через каждые сто метров стоит расстрелянная машина. И наша машина может стать одной из них каждую секунду. Это не страшно. Просто не смотришь в зеленку по бокам проселка. Смотришь вперед и думаешь, что не выберешься. Потому что если думаешь о хорошем — ничего не выйдет.

Андрей Стенин, 5 июля 2014 г., личная страничка в Facebook. 

Специальный фотокорреспондент МИА «Россия сегодня» Андрей Стенин. 

 22.12.1980–06.08.2014

 Фото: Дамир Булатов.  

Андрей родился в 1980 году в городе Печора Республики Коми.

Как фотокорреспондент в разное время сотрудничал с Reuters, Associated Press, AFP, «Коммерсантом», «Российской газетой», Газетой.Ru, ИТАР-ТАСC. C 2009 г. штатный сотрудник РИА Новости (с 2014 — МИА «Россия сегодня»). Работал во многих «горячих точках» планеты — Ливии, Сирии, Египте.

Дважды лауреат премии «Серебряная камера».

 

ОПЫТНЫЙ ЖУРНАЛИСТ

Андрей пришел в фотожурналистику совсем недавно, в 2008 году. До этого он был пишущим корреспондентом.

Полина Никольская, корреспондент в «Коммерсантъ Власть»: когда я пришла в «Газету.ру», в 2008 году, Andrey Stenin был еще пишущим журналистом нашего отдела «Общество». Но все новые коллеги бурчали, что вот Стенин перестал писать, увлекся фотографией и теперь на судах и митингах только снимает. А писал он как бог. 

Я, «новенькая» в отделе, забивала в поисковик его фамилию, читала все его тексты 2006–2007 годов, чтобы научиться писать репортажи, да и просто писать. Редакторы пытались как-то заставить Стенина вернуться к заметкам и репортажам, но он говорил, что ему «надоело говорить с мудаками», и приносил с судов фотографии. Скоро он ушел из «Газеты.ру». На то, чтобы стать известным фотокором, снимки которого покупают ведущие мировые агентства, ему понадобилось года два. Пару лет!

Запись на стене Facebook Андрея Стенина, 3 сентября 2014 года

 

 02.03.2011. Жители Бенгази сжигают портреты Муаммара Каддафи, плакаты с его цитатами и «Зеленую книгу» Каддафи. 
Андрей Стенин/РИА Новости

 

С РИА Новости он начал работать примерно с 2008 года, с 2009 года — в штате. Снимал суды, криминал, чрезвычайные происшествия. Когда Андрей приходил в редакцию, он мог не поздороваться. Насупившийся, он проходил в комнату фотографов. Мы всегда обижались. Но если его о чем-то спросить или окликнуть — расплывался в улыбке. Вообще, работать с ним было сложно — и просто. На него нельзя было повлиять, зато на него можно было положиться.

Он всегда был сам по себе и имел собственную точку зрения, всегда знал, что ему нужно делать и как. А как часто мы злились на него, когда дежурный фотограф приезжал на пожар ночью и видел, что Стенин приехал первым, никого не поставив в известность, и все уже снял. Его невозможно было отправить на какую-то другую съемку. Однажды его отправили снимать встречу детей с Дедом Морозом, но он даже там сделал кадр, где дети с печальными лицами стоят «за решеткой» (перилами лестницы).

На самом деле Андрей любил узнавать что-то новое. Как-то он пришел к нам и сказал, что хочет снимать светскую хронику. И какое-то время он действительно ходил на такие съемки, отвечая на наши «подколы»: «Ну, мне, правда, интересно попробовать». Но долго светскую хронику он не снимал.

  11.12.2010. Окровавленный участник акции в память об убитом фанате «Спартака» Егоре Свиридове в вестибюле станции метро 
«Охотный Ряд». 
Андрей Стенин/РИА Новости

 

Скоро началась волны цветных революций. Первая поездка Андрея была в Киргизию. Сейчас для нас бесспорно, что Андрей был опытным военным корреспондентом, но я помню ту его первую поездку, как переживала и как просила «старших товарищей» за ним присмотреть. Андрея сложно было приучить к тому, что нужно регулярно отзваниваться в редакцию, всегда говорить о своих планах. Периодически ленты Facebook и личные сообщения множились сообщениями: «Не видели ли нашего Стенина?», «Андрей не выходит на связь» — он всегда был сам по себе.

После Бишкека был Египет, где Андрей был вполне уже опытным профессионалом. Он уезжал надолго — и его невозможно было убедить вернуться. Мы передавали ему деньги через знакомых, читали его записи в Facebook о ночевках под мостом. Потом были Ливия, снова Египет, Средняя Азия.

Юрий Козырев, военный фотокорреспондент: Прорыв у него случился именно в Египте. Потом он был в Триполи, в Ливии. И дальше его было не остановить. Я все время думал: вот это да, вот это круто! Для нас получить заказ, поддержку, поехать куда-то непросто. Как ему это удается?

   26.05.2011. Раненый участник акции протеста грузинской оппозиции во время беспорядков на проспекте Руставели в Тбилиси. 
Андрей Стенин/РИА Новости

 

КОМАНДИРОВКА НА УКРАИНУ

На Украине Андрей работал с декабря 2013 года. Много времени провел на Майдане, тесно сошелся с его активистами. Ведь только хорошее знакомство с ситуацией и людьми даст тебе возможность быть незаметным — и не нарушать реальность происходящего, регистрировать правду, а не реакцию на появления фотографа. В мае уехал на Восток Украины.

 19.02.2014. Сотрудники правоохранительных органов на площади Независимости в Киеве, где происходят столкновения митингующих и сотрудников милиции. 
Андрей Стенин/РИА Новости.

 

Задача журналистики — показывать обе стороны конфликта. Но часто в реальных условиях это не получается: и физическая невозможность несколько раз пересекать линию фронта, и неизбежное недоверие в случае постоянных переходов туда-обратно, и предвзятость по отношению к твоему паспорту, твоей работе, твоему языку…

Андрей на Востоке Украины работал вместе с ополченцами. Тому было много причин, но никак не его сочувствие целям и идеям ополченцев.

Василий Максимов, фотокорреспондент AFP: Еще весной, когда мы были в Крыму, мы разговаривали с ним об этой ситуации, и он откровенно посмеивался над сепаратистами, ему казались абсурдными их поведение и их идеи. Другое дело, что потом, позднее, отношение у него поменялось, у него стали проскальзывать нотки симпатии. Хотя дело в том, что он слишком войну любил, все равно, с какой стороны.

Юрий Козырев, военный фотокорреспондент: Фотограф может показывать обе стороны. Но там, на Востоке (Украины), вдруг, в этой жуткой бессмысленной войне, от тебя требуют, чтобы ты признался в каких-то своих убеждениях. Такое первый раз, и этому есть объяснение: слишком близко. Это в принципе не тот конфликт, когда ты можешь переходить линию фронта. Ты должен выбрать сторону. Для человека с русским паспортом, для россиянина практически невозможно было бы оказаться на украинской стороне. У нас столько точек соприкосновения, что, наверное, было бы проще быть, французом: они могут быть и там, и там. А вот для Андрюшки — шансов никаких.

   23.11.2011. Столкновения демонстрантов и полиции недалеко от каирской площади Тахрир. Тысячи людей требуют отставки кабинета министров и военного совета.
Андрей Стенин/РИА Новости

Действительно, на этой войне очень мало журналистов, которым удавалось бы работать по обе стороны конфликта, — и это чаще всего журналисты западных изданий.

Мария Турченкова, независимый фотограф, сотрудничает с различными зарубежными изданиями — такими, как Le Monde, Der Spiegel, Guardian, The Times, Sunday London Times, одна из немногих, кто снимает обе стороны конфликта: С первых дней работы на Донбассе я приняла решение держаться нейтрального стиля поведения: не демонстрировать позицию. Я никогда не прятала свой российский паспорт на одной стороне и не размахивала им, чтобы вызвать какое-то особенное отношение к себе на другой стороне. Я разговаривала и убеждала, что журналисты — сторона нейтральная.

Доверие здесь — самая главная вещь, и его часто нужно успеть выстроить за несколько минут. И это возможно сделать, не говоря при этом: «я с вами» или «Крым ваш/наш». До истории с Иловайском и Мариуполем переход журналистов через линию фронта воспринимался лояльно, максимум старались отговорить, потому что опасно. После тяжелых августовских боев, на первых постах после выезда с территории, контролируемой противником, будь то сепаратисты или украинские вооруженные силы, пытались проверять камеры. Это можно было предугадать и предпринять меры предосторожности. До крайностей и насилия не доходило ни разу. Демонстрация нейтральности — главный пропуск через линию фронта. Это непросто и требует большой психологической стойкости.

 

 28.11.2013. Участник акции в поддержку евроинтеграции Украины на площади Независимости в Киеве. 
Андрей Стенин/РИА Новости  

Еще один из работающих по обе стороны — Глеб Гаранич, фотокорреспондент международного агентства Reuters, гражданин Украины, работал среди ополченцев Славянска с апреля по июнь 2014 года:

Я старался не светить своим паспортом, работал больше по аккредитации МИД России, к тому же у меня родители из Донецка — в общем, как-то так старался быть своим. При этом все равно если приходилось показывать паспорт, то возникали вопросы. Позже было принято решение, что это слишком опасно — и больше никого из украинцев туда не отправляли, только иностранцев.

Марат Сайченко, фотокорреспондент LifeNews: Я не думаю, что в реальности возможно в равной степени одинаково снимать обе стороны, это очень сложно, потому что в тебе все время будут видеть предателя. Как тебя могут взять на какое-то задание, если недостаточно доверяют тебе? Как могут взять за тебя, безоружного, ответственность и охранять, если не доверяют тебе? Поэтому работать на равных с обеих сторон практически невозможно.

Более того, если ты все время находишься с одними и теми же людьми, ты искренне стараешься понять их мотивацию, узнать те причины, которые заставляют их действовать именно так, как ты видишь. Без понимания этого невозможно сделать хорошую картинку. Ты не сможешь снимать людей, подразумевая у себя в уме, какие они мудаки. Так практически неизбежно появляется симпатия. Но при этом симпатия и участие в военных действиях — принципиально разные вещи. Это не делает фотокорреспондента соучастником, или ополченцем, или — тем более — военным преступником.

 

 01.12.2013. Участник акции сторонников евроинтеграции Украины перед строем сотрудников правоохранительных органов во время беспорядков возле здания Администрации президента Украины на Банковой улице в Киеве. 
 Андрей Стенин/РИА Новости 

Артем Чернов, фотокорреспондент, фоторедактор: Для нормального человека нормально сочувствие. А если ты снимаешь и считаешь, что ты снимаешь мудаков каких-то, то хорошего материала не получится. Ты просто будешь снимать свою схему — то, что у тебя в голове. При этом я не говорю снимать «влюбленно», а быть просто открытым тому, что вокруг тебя, — и так появляется сочувствие. Потому что жизнь у этих людей повернулась так, что они стали вот такими людьми.

Даже когда мы смотрим разные сериалы, какой-нибудь «Крестный отец» — кому мы там сочувствуем? Главным героям. Кто эти главные герои? Потерянные души. А здесь не кино, а жизнь, что еще важнее. Не сочувствовать своему герою — как это можно вообще? Ты тогда напишешь или снимешь ту идеологическую схему, с которой ты приехал. Ты ничего нового не узнаешь и не расскажешь.

 

БЕГСТВО ИЗ СЛАВЯНСКА

Война на востоке Украины быстро переросла в затяжную кампанию, стали появляться герои и погибшие, трагедии и чудесные спасения. Здесь очень резко произошла поляризация двух фронтов, которая часто нарушала все общепринятые правила ведения войны. Так, журналистам LifeNews Марату Сайченко и Олегу Сидякину было предъявлено обвинение в «содействии терроризму». За первые полгода войны погибло несколько журналистов, в том числе россияне: корреспондент ВГТРК Игорь Корнелюк и звукооператор Антон Волошин, оператор «Первого канала» Анатолий Клян.

 12.06.2010. Узбекский спецназовец передает ребенка. Беженцам из города Ош помогают перейти границу с Узбекистаном в нескольких километрах от города. 
Андрей Стенин/РИА Новости

В начале июля Андрей Стенин вместе с фотожурналистами LifeNews работал в Славянске, где в тот момент находился один из лидеров повстанцев Игорь Стрелков. Город был уже несколько дней окружен украинскими войсками, шли ожесточенные бои.

Утром 5 июля ребята проснулись и обнаружили, что войска ополчения покинули город и его скоро займет украинская армия. У ребят на руках были аккредитации ДНР и ощущение, что их непременно сдадут как пособников. Они вырывались из города, окруженного войсками, не зная дороги.

«Поворот не доезжая до церкви, и дальше езжайте по танковой колее» — вот описание маршрута. Это самоубийство. Мы едем и видим расстрелянные автомобили на обочине. Еще вчера их не было. Через каждые сто метров стоит расстрелянная машина. И наша машина может стать одной из них каждую секунду. Это не страшно. Просто не смотришь в зеленку по бокам проселка. Смотришь вперед и думаешь, что не выберешься. Потому что если думаешь о хорошем — ничего не выйдет.

Я не знаю, как мы смогли добраться до Краматорска. Двадцать машин из тех, что попались нам по пути, — они не смогли. Мы смогли. По нам даже никто не стрелял». Андрей Стенин, 5 июля 2014 года. Личная страничка в Facebook.

В военной журналистике есть правило: нельзя безвылазно быть на войне. В какой-то момент, если человек чересчур долго живет в этом, у него происходит нечто вроде переоценки ситуации, теряется ощущение реальности.

 

 22.01.2014. Участник акций в поддержку евроинтеграции Украины на улице Грушевского в Киеве. 
Андрей Стенин/РИА Новости 

Глеб Гаранич: Самая большая глупость, которую можно сделать на войне, — это привыкнуть к адреналину, который там постоянно у тебя включается. И через какое-то время тебе начинает казаться, что ты бессмертный. Теряется ощущение опасности.

К августу этого года Андрей находился на войне уже почти три месяца. Нельзя сказать, чтобы это было уникально долго: бывает, что журналист работает в условиях войны и больше времени, но это в любом случае уже достаточный срок для того, чтобы потерять чувство опасности, адекватности происходящего. Андрея неоднократно пытались отозвать в Москву, он не хотел уезжать и категорически отказывался.

Юрий Козырев: На войне невозможно находиться, если не доверяешь своей интуиции. Но часто бывает, что судьба делает такие намеки — знаки, на которые стоит обратить внимание. И иногда бывает, что интуиция подводит. Я тогда ему сказал: уезжай. А он мне сказал: приезжай!

 

 22.01.2014. Участники акций в поддержку евроинтеграции Украины на улице Грушевского в Киеве. 
Андрей Стенин/РИА Новости 

 

ПЛАЧУЩИЙ СОЛДАТ

31 июля на ленту РИА Новости вышел материал Андрея о раненых украинских военных, взятых в плен повстанцами в ходе боя за город Шахтерск. Очевидно, что их допрашивали, их состояние психологически и физически очень тяжелое, лица в крови, они испуганы и измождены. Эти эмоциональные кадры очень быстро привлекли к себе внимание: в первые дни августа на украинских ресурсах появились публикации, утверждающие, что фотограф, снимающий подобные сцены, не является журналистом, что он на самом деле — пособник сепаратистов.

 

31.07.2014. Украинский десантник, взятый в плен в ходе боя за город Шахтерск. 
Андрей Стенин/РИА Новости

 

Главное обвинение в адрес Андрея заключалось в том, что на нескольких фотографиях солдаты были подписаны как живые, а на одном кадре один из них (Андрей Панасюк) — как мертвый. Таким образом Андрей якобы присутствовал при убийстве — и не помешал ему. Однако, если поставить фотографии в правильном порядке, то становится очевидным, что солдат не мертв. К сожалению, в подписи к этой фотографии была допущена ошибка (затем она была оперативно исправлена). Кроме того, видео, размещенное 2 августа на сайте информационного ресурса icorpus.ru, подтверждало, что Панасюк жив и находится в госпитале. Это деталь, ставшая причиной скандала, скоро забылась, но на Андрея посыпались обвинения в нарушении этики военного фотокорреспондента, в том, что он смаковал страдания людей, которых изображает, что этой съемкой хотел унизить и деморализовать украинскую армию…

Виктория Мусвик, фотокритик: Я смотрела эту съемку внимательно. Мне показалось, что в ней не было желания унизить людей. У меня, наоборот, было чувство, что это не про желание фотографа самоутвердиться за счет тех, кого унижают, а про тех сволочей, которые унижают и при этом прячут лица от камеры. Мне кажется, негодование зрителя по поводу этой ситуации проецируется на фотографа. Было бы лучше, если бы это происходило, а он это не снял и никто не узнал об этом? Интересно еще сопоставить эти кадры с другими съемками Стенина — например, с его кадрами Майдана, столкновений с милицией, раненых людей там: на чьей стороне его симпатии? Мне кажется, он на стороне тех, кому плохо, кому оказывается медицинская помощь.

А это лагерь, противоположный Януковичу и «пророссийским настроениям». Стоит вспомнить все подобные ситуации с фотожурналистами. Например, знаменитую историю с «Расстрелом вьетконговца» Эдди Адамса, за которую автор получил награды, а сам кадр сыграл очень серьезную роль в антивоенном движении. Но он получил и много негодования в свой адрес и вопросов: произошло бы это, если бы рядом не было фотографа? Сам Адамс, кстати, много лет мучился по поводу этого снимка и отказался от Пулитцеровской премии с формулировкой: «Я получил деньги за показ убийства».

 

 15.07.2014. Котенок по кличке Псих на руках у ополченца. 
Андрей Стенин/РИА Новости

У Андрея вообще довольно много кадров про чувства, в том числе из других съемок. На его кадрах людей часто становится жалко: и жителей Славянска, и ребят с Евромайдана с разбитыми головами.

Часто фотографии, сделанные фотокорреспондентами в самые жестокие мгновения, вызывают у нас чувства негодования и бессилия. Именно в этом их цель — ведь фотожурналист фиксирует моменты, о которых надо рассказать, сделать все возможное, чтобы они не повторялись. Не вина фотографа, что такое происходит. Он в данной ситуации определяет болевое место. Работать фотографу в такой ситуации непросто — это тяжело психологически. Этих же пленных видела и Мария Турченкова, но она решила их не снимать.

Мария Турченкова: Я тех же пленных видела. Только снимать их не стала. Я видела, как их допрашивают. Но решила не снимать. Это было через 2 часа после очень жестокого боя, все на взводе, одно мое присутствие с камерой провоцировало издевательства «на картинку». И это очень очевидно было в тот момент. Поэтому я спросила пленного военного, хочет ли он, чтобы я передала информацию о нем, его имя и месторасположение его родным. Солдат ничего не ответил. И я ушла, чтобы не провоцировать издевательства дальше. Угрозу жизни тому солдату в тот момент я воспринимала совершенно реально. Прозвучало: «Он не дает тебе интервью что ли? Я ему сейчас башку прострелю, если он рот свой не откроет!». Сейчас звучит дико, а в тот момент мне не хотелось проверять, шутка это или нет.

Юрий Козырев: Андрей и Маша — два человека, за которых я переживаю. У нее тоже отсутствует чувство страха. В Донецке она чувствует себя как дома. Она не по заданию ездит — она там живет. У нее очень похожий путь. Но она тогда решила не снимать. Это нормально, это хорошо. Они — два человека, ровесники практически — но, видите, разные реакции бывают. При этом ни один, ни другой выбор не является непрофессиональным. Просто каждый решает для себя сам. 

Может ли присутствие фотографа спровоцировать агрессию? Скорее всего это зависит от того, в каких отношениях находятся фотограф и окружающие его люди, как они его воспринимают и что от него ждут. Часто военные репортеры наоборот говорят о том, что их присутствие останавливало произвол.

Марат Сайченко, фотокорреспондент LifeNews: Я никогда в подобных ситуациях не чувствовал, чтобы мое присутствие как-то провоцировало агрессию. Наоборот, было достаточно четкое ощущение, что это как-то ее сдерживает.

Илья Питалев, фотокорреспондент ТАСС: На самом деле тот факт, что при этом присутствовал фотограф, может быть, спас им жизни. Потому что раз существуют фотографии, документальное свидетельство, что эти люди в плену, то их уже просто так в лес не отведут и не пристрелят.

Вполне возможно, что реакция на фотографа, работающего для иностранного издания, и на фотографа, который давно работает с ополчением и публикуется в российском СМИ, может быть разной. Но мы никогда не сможем узнать это точно. Зато можем попробовать ответить на вопрос: является ли эта съемка не профессиональной? Подрывает ли она какие-то основы профессии?

Юрий Козырев: Эта фотография на самом деле суперантивоенная. Лучшую и не снимешь. Я не знаю, какой еще образ можно придумать. У каждого фотографа, который снимал войну, есть подобные истории. Потому что ты — свидетель происходящего. Не думаю, что Андрей делал какое-то исключение. Это был обычный день его работы. Он снял то, что происходило. Так поступил бы каждый профессиональный фотокорреспондент.

 

РАБОТА С ICORPUS.RU

Так сложилось, что последние несколько дней Андрей был единственным из российских журналистов на передовой. Ребята, с которыми он постоянно работал вместе — Миша Фомичев и Сэм Пегов, — уехали в Москву на пересменку.

Андрей начал ездить вместе с сотрудниками icorpus.ru. Это подразделение было создано Игорем Стрелковым в качестве информационного ресурса для освещения событий и новостей, связанных с ополчением. Сергей Коренченков и Андрей Вячало были основными его сотрудниками.

Статус журналиста на войне

Международное гуманитарное право разделяет журналистов, находящихся на войне, на две категории.

Первая — это журналист, находящийся в профессиональной командировке в районах вооруженного конфликта. Такие журналисты обладают статусом гражданского лица и, как следствие, пользуются защитой от нападения, если только они не совершают никаких действий, несовместимых с их статусом гражданского лица. (Андрей Стенин, как штатный сотрудник информационного агентства МИА «Россия сегодня» имел именно такой статус. — Ред.)

Вторая категория — это статус военного корреспондента. Он четко закреплен в Женевской конвенции 1949 года (статья 4, п. III).

Военные корреспонденты обязаны удовлетворять следующим условиям:

• являться представителями СМИ;
• иметь аккредитацию в вооруженных силах;
• сопровождать военные формирования;
• не являться членами военных формирований.

Таким образом, сотрудники icorpus.ru, являясь ополченцами, имели статус военкоров. Однако, по информации от многих журналистов, работавших с ними, они носили оружие, а это полностью противоречит принципам поведения журналистов на войне. Правила работы журналиста в зоне военного конфликта категорически запрещают носить камуфляжную форму, держать в руках оружие, передвигаться на военных машинах. Кроме этических норм, это имеет и практическое обоснование. В условиях, когда ведутся активные военные действия, не всегда есть время разобраться, у кого какое удостоверение и статус. Вид оружия и камуфляжа — достаточный повод для того, чтобы воспринимать объект (человека или машину) как противника.

Глеб Гаранич: Конечно, с icorpus ездить было категорически нельзя. Можно ехать вместе с ними — но в другой машине. Потому что никто не будет на войне разбираться: если люди с оружием, в камуфляже, то это однозначно объект для прицела. Поэтому надо всегда передвигаться на другой машине — с надписью PRESS. С другой стороны, в реальности часто это правило нарушают.

Марат Сайченко: Все три месяца, что Андрей был на Украине, он ездил на все съемки вместе с нашими ребятами, журналистами LifeNews. Вообще среди военных журналистов это принято, несмотря на то, что все одиночки, — работать на месте вместе. А вот когда ребятам пришлось уехать — вот тогда он остался один. А ездить одному было нереально. Поэтому, думаю, он и поехал тогда с icorpus.

 

 18.05.2014. Бойцы народного ополчения Донбасса задержали подозрительных мужчин на окраине города Краматорска. В воскресенье в этом районе произошел бой между украинскими силовиками и ополченцами. Силовики на нескольких БТР, открыв огонь по городу, попытались пробиться в его центр, однако ополченцы не дали им этого сделать.
Андрей Стенин/РИА Новости.

 

ПРОПАЖА И ПОИСКИ

Последний раз Андрей выходил на связь с редакцией 5 августа. Было известно, что он находится в районе Шахтерска, но неизвестно, куда собирается двигаться дальше. В этом районе в то время велись активные боевые действия, и ему было важно быть на передовой. Линия фронта была рваной: определить, где какие войска, где опасно, а где нет, было практически невозможно.

Некоторое время казалось, что Андрей не выходит на связь просто потому, что отрезан, что находится в окружении, что вот пройдет пару дней — и он объявится.

Через несколько дней появилась информация, что, возможно, Андрей задержан украинскими силовиками и, по предварительным данным, находится в Службе безопасности Украины в Запорожье. Эту версию подтверждало то, что мобильный телефон, с которым работал Андрей, через несколько дней молчания включился, и с него даже кто-то заходил в Facebook. Определили по геолокации его местоположение — город Славянск, это за 200 км от предполагаемого места пропажи Стенина. На телефон писали SMS и звонили. Пару раз на том проводе ответили, сказав, что трубка попала к ним через третьи руки. Больше никакой информации не удалось получить.

12 августа версию с задержанием Андрея подтвердил в интервью латвийской радиостанции Baltkom советник главы МВД Украины Антон Геращенко. Отвечая на вопрос журналиста радиостанции, известно ли ему о судьбе Андрея Стенина, Геращенко ответил: «Он (Стенин) арестован нашими службами безопасности. Этот человек присутствовал при пытках и убийствах в Шахтерске. Весь мир возмутили фотографии, где он снимает сначала живого израненного солдата, а на следующей фотографии солдат уже убит. Мы считаем, что Андрей Стенин может быть причастен к пособничеству террористам. Это уже не журналистика, а пособничество и прославление терроризма».

И хотя через некоторое время он заявил, что не знает, где находится Андрей, версия с пленением Андрея долгое время оставалась основной.

13 августа повстанцы обнародовали видео о том, как они проезжали трассу Снежное — Рассыпное, расстрелянную украинскими военными в начале августа. На 33-й минуте видео хорошо виден сожженный «Логан», похожий на тот, в котором передвигался Андрей с членами icorpus. Однако в тот момент еще слишком сильна была надежда, что Андрей жив и находится в заключении. По всему миру журналисты устраивали акции в поддержку Андрея и требовали информации о его местоположении.

Друзья Андрея Сэм Пегов и Александр Коц начали его поиски, как только это стало возможным: долгое время в районе продолжались военные действия. Примерно 20 августа они нашли обгоревший «Логан» с тремя трупами внутри. В багажнике находилось несколько профессиональных объективов. Недалеко от машины нашли клетчатую рубашку, похожую на те, что носил Стенин.

Машина была расстреляна — на корпусе следы от легкого стрелкового оружия. После того, как водитель и находящиеся в машине пассажиры были уже мертвы, кто-то забрал из машины вещи: не нашлось ни рюкзака, ни ноутбука Андрея. Скорее всего вместе с этими вещами забрали и его телефон, который впоследствии оказался в Славянске. Однако вещи в багажнике оказались не тронутыми. Через какое-то время этот квадрат был накрыт «Градом».

Александр Коц, корреспондент газеты «Комсомольская правда»: Он не ехал в колонне беженцев, просто это оставалась единственная дорога в Россию, и по ней все бежали. Но когда поехали ребята, украинцы уже ее отрезали, поставили танки и расстреливали все, что появлялось со стороны Дмитровки. Вообще все. Там видно было по полю, по следам, как машина съехала. По ним начали стрелять, как только они выехали из-за пригорка, — и они сразу съехали в поле. Рубашка его валялась в метрах 30 от машины. Кто-то вытащил рюкзак и шел, выкидывая из него ему не нужное. А объективы и еще кое-что по мелочи мы в багажнике нашли.

Публикация «Как мы искали Андрея Стенина» появилась на сайте «Комсомольской правды» 22 августа, но довольно быстро была удалена до официального подтверждения генетической экспертизы останков.

3 сентября генеральный директор МИА «Россия сегодня» Дмитрий Киселев выступил с официальным заявлением о смерти Андрея Стенина.

 

  31.07.2014 Раненый украинский военный, взятый в плен в ходе боя за город Шахтерск. 
 Андрей Стенин/РИА Новости.

 

ЗАЧЕМ ОН ТУДА РВАЛСЯ?

Конечно, самый большой вопрос у всех: зачем Андрей поехал туда в тот день? Известно, что шли бои и любое нахождение там было очень опасно.

Глеб Гаранич: Снять под обстрелом хорошую фотографию шанс не велик. Это не только опасно, это, как правило, «неснимабельно». Большинство съемок такого рода снимаются после.

Но для того, чтобы понять, зачем он туда ехал, надо знать Андрея.

Александр Коц: Просто там шли бои, а Андрей тогда уже, мне кажется, потерял чувство реальности, слишком глубоко погрузился в войну. Он поехал на передний край, который был размыт, чересполосица такая. Есть съемка Горана Томашевича (фотограф-победитель World Press Photo 2014) с прямым попаданием танкового снаряда в дом, где он был (в Сирии). Вот Стенин хотел снять такой «фулконтакт» — он говорил мне об этом. Только Томашевич случайно это снял, а Андрей специально это искал.

Коллега, фотокорреспондент LifeNews: Такое ощущение, что ничего, кроме работы, его в жизни не интересовало. Причем работы, связанной именно с экстримом, опасными поездками, нештатными ситуациями, войной, стихийными бедствиями. Все, что связано с риском для жизни, — это была его стезя. Он постоянно испытывал судьбу на крепость по отношению к себе. Казалось, что ему был от природы отпущен кредит на риск, и он частыми обращениями в эту область его как будто исчерпал…

Юрий Козырев: Андрей был примером очень правильного, офигительного репортера. Такого прямого, ясного, без всяких глупостей. У него всегда была очень четкая внутренняя шкала ответственности и понимания, что он должен делать. Не ради фронтпейджа, а ради правды. Ему важно было дойти до конца, он все время шел дальше и дальше — на самую линию огня. Возможно, если бы он не был бы настолько настоящим, то все было бы по-другому. Но он честно и удивительно ярко прошел именно свой путь. Я могу только гордиться им. Хотя, конечно, это того не стоило… 

 

 19.07.2014. Сбор тел погибших при крушении лайнера Boeing 777 Малайзийских авиалиний в районе города Шахтерск Донецкой области. 
Андрей Стенин/РИА Новости. 

 

Для Андрея было важно дойти до самой сути события и сделать кадр, который действительно рассказывал бы о том, что происходило. Ради этого ему не жалко было себя и не страшно за себя. Андрей считал, что фотография честнее слов, поэтому требует больше дисциплины: «расклеишься — и все, нет съемки». А на замечания друзей, что ты ничего не пропустил, если живой, отвечал: «Нужно быть живым и еще чуть-чуть».

Споры об этичности работы журналиста на войне не утихают уже второй век. Профессиональные журналисты всегда воспринимали свою работу как обязанность доносить до людей правду о творящихся беззакониях. Гаагская и Женевские конвенции зафиксировали особый статус журналиста на войне — как гражданского лица, который не вмешивается в события, не берет в руки оружие, не участвует в столкновениях. Эта формулировка восходит к важному критерию документальной фотографии, которая не допускает никакого вмешательства автора в ситуацию.

Таким образом, идеальный фотокорреспондент — это почти невидимый человек, практически растворенный в пространстве. Однако всегда находились оппоненты и этой точки зрения. Они считают, что фотограф паразитирует на страданиях людей и их фиксация, по сути, есть соучастие. Еще чаще фотографов обвиняют в том, что они фотографируют, вместо того, чтобы помогать пострадавшим или остановить преступление.

Однако без кадров, которые сделали журналисты, мы никогда бы не узнали, что на самом деле происходит на войне.

Юрий Козырев: У каждой войны есть свой главный образ. Например, Иракская война. Так много было снято и так много людей работало, и она до сих пор еще продолжается… А единственная фотография, образ, который остается в памяти, — это Абу Грейб. Это снято на мобильный телефон солдатом, который это сделал, который издевался. Она оказалась самой главной антивоенной фотографией.

На самом деле, любая война — она про смерть, про унижение, про издевательства, про пытки и про потери. Если мы не будем показывать эти стороны, то это будет не правда. Человек, который снимает афганского мальчика с арбузом, — это не про войну. А если про войну — то это про унижение, оскорбление, и смерть. Андрей это знал. Он не боялся быть там, где смерть.

В фотографии, особенно в фотожурналистике, работает закон, который обозначил еще в середине XX века один из величайших военных фотографов Роберт Капа: «Если ты снял недостаточно хорошо, значит ты был недостаточно близко». Именно поэтому фотографы так уязвимы, они не могут быть в стороне, они всегда на передовой. И сложность их положения в том, что они оказываются максимально обнаженными для любых поражений: физических ранений или обвинений в нарушении этических норм.

Фотограф показывает то, что кто-то хотел бы скрыть. В этом сила, правда и значение фотожурналистики. Она фиксирует происходящее и не дает нам возможности делать вид, что этого не происходило. И не важно, на какой стороне снимает фотограф, — он на войне свидетель. Свидетель того, чего в принципе быть не должно.